Чародей поневоле - Страница 45

Губы ее были влажными и очень полными.

Род почувствовал, что его губы шевелятся, услышал собственный голос, произносивший, запинаясь:

— Как… как моя королева алчет исправить неполадки в своей стране, я… я надеюсь исправить репутацию солдат. Я сделаю… только то, что будет служить для блага Вашего Величества.

На миг казалось, что самая кровь Катарины, должно быть, перестала течь, так неподвижно она лежала.

Затем ее глаза посуровели, и молчание в комнате растянулось, пока не стало очень-очень тонким.

Она села, подбирая халат.

— Ты заслуживаешь больших похвал, мастер Гэллоуглас. Я и впрямь счастлива иметь вокруг себя столь верных слуг.

К ее большой чести при данных обстоятельствах, подумал Род, служило то, что в голосе был только легкий оттенок насмешливости.

Ее глаза снова встретились с его взглядом.

— Прими благодарность королевы за спасение ее жизни.

Род припал на колено.

— Я и впрямь счастлива, — продолжала Катарина, — что мне верно служат. Ты подарил мне жизнь, и я думаю, что немногие солдаты устроили бы мне доставку в целости и сохранности, как это сделал ты.

Род отпрянул, как от удара.

Она улыбнулась, на миг ее глаза сверкнули злобой и удовлетворением. Затем ее взгляд упал на руки.

— А теперь оставь меня, ибо у меня завтра будет утомительный день, и я должна хорошо использовать ночь для сна.

— Как пожелает королева, — ответил Род с невозмутимым лицом. Он поднялся и повернулся к двери. В животе у него кипело от гнева — на себя. Не ее это вина, что он был дураком.

Он закрыл за собой дверь, затем развернулся и всадил кулак в жесткий камень стены у входа. Нервные окончания его кулака завизжали от мучительной боли.

С ноющим от боли предплечьем он повернулся лицом к коридору; там стоял дрожащий Бром О'Берин со свекольно-красным лицом.

— Ну, мне опускаться перед тобой на колени? Ты наш новый король?

Гнев в животе Рода выплеснулся в направлении Брома О'Берина. Род плотно сжал челюсти, чтобы удержать его внутри. Сузив глаза, он прожег Брома взглядом.

— Я лучше использую свое время, Бром О'Берин, чем обольщая младенцев королевской крови.

Бром уставился на него, ярость и кровь отхлынули от его лица.

— То правда, — пробормотал он, кивая. — Клянусь всеми святыми, я верю, что это правда! Ибо я вижу по твоему лицу, что ты полон фурий, кричащее бешенство есть в мужестве твоем!

Род плотно зажмурил глаза. Челюсти его стиснулись так, что возникло ощущение, словно вот-вот сломаются коренные зубы.

Что-то должно было сломаться. Что-то где-то должно было поддаться.

Откуда-то издалека он услышал слова Брома О'Берина:

— У этого есть послание для тебя, от ведьм и колдунов в башне…

Бром смотрел вниз и налево. Последовав за его взглядом, Род увидел эльфа, сидящего по-скорняцки у ног Брома.

Пак.

Род выпрямил плечи. Задуши гнев, дай ему выход позже. Если ведьмы и колдуны отправили сообщение, оно, вероятно, было крайне важным.

— Ну так выкладывай, — буркнул он. — Что за сообщение от ведьм?

Но Пак только покачал головой и пробормотал:

— Господи! Какие же дураки эти смертные!

Он отскочил в сторону на долю секунды раньше, чем кулак Рода вонзился в стену там, где он сидел.

Род взвыл от боли и развернулся.

Он увидел Пака и снова сделал выпад.

Но Пак сказал: «Тихо», и нечто огромное шартрезно-мохнатое и розовое наполнило коридор: полномасштабный настоящий огнедышащий дракон, ставший на дыбы и мечущий пламя.

Род выпучил глаза. Затем он ухмыльнулся, оскалив зубы в жесткой радости.

Дракон изрыгнул пламя и нанес удар. Род нырнул под пламя и выскочил под головой у чудовища. Его руки сомкнулись на чешуйчатой шее, большие пальцы принялись нащупывать сонную артерию.

Дракон вскинул головой и хлестанул шеей, словно кнутом. Род мрачно держался, держался и держался, пока дракон молотил его о гранитные стены. Голова его хлопнулась о камень, и он заорал от боли, увидев звезды и тьму перед глазами, но лишь уплотнил свой захват.

Огромная шея наклонилась, и громадные когти ног скребнули по животу Рода, разрывая его от ключицы до бедра. Кровь хлынула фонтаном, и Род почувствовал себя проваливающимся в черноту, но держался, твердо решив уволочь дракона за собой в могилу.

Да, в могилу, подумал он, изумленный, и был оскорблен тем, что умрет в результате жалкого приступа гнева, гнева из-за худенькой суки-девчонки.

Ну, по крайней мере, он попадет в Страну Мертвых верхом.

Когда темнота уже засасывала его, он почувствовал, что огромная голова опадает, опускается все ниже и ниже, следуя за ним в могилу.

Его ноги ощутили твердую землю и — просто чудо! — они удержали его. Сквозь окружающую тьму просочился свет, просочился и собрался и вырос, и он увидел зверя, лежащего мертвым у его ног.

Тьма уплывала от дракона, свет показал Роду гранитные стены и парчовые драпировки, и коридор замка поплыл вокруг него, покачался и, наконец, стал устойчивым.

У его ног драконьи цвета растаяли. Его контуры стали неопределенными и померкли, и зверь исчез, под ногами у Рода был только чистый черный камень.

Он посмотрел на свою грудь и живот, камзол его был цел, даже без единой морщинки. Ни одного следа крови, ни царапинки на нем.

Он сжал локоть, ожидая боли от ушибов — ничего.

Голова у него была ясная и тоже без признаков боли.

Он медленно поднял глаза на Пака.

Эльф посмотрел на него большими и печальными глазами. Изумительно — он не улыбался.

Род закрыл лицо руками, затем снова поднял взгляд.

— Чары?

Пак кивнул.

Род отвернулся.