Чародей поневоле - Страница 91

Род посмотрел Тому в глаза и почувствовал, как зловещий холодок пополз у него по спине.

— Ладно, мясник, — пробормотал он, — только помни, эти люди пока не для резания.

— Пусть каждый хоронит своих покойников по своему вкусу и обычаю, — процитировал Том. — Ступай, займись своими мертвецами и предоставь моих мне.

Они упали на животы и поползли по-пластунски, каждый к своему собственному противнику. Для Рода это была вечность, состоящая из ножек столов и табуретов с массой остатков пищи между ними и постоянного страха, что один из них может добраться до своего места раньше и заскучает.

Раздался громкий с отдачей треск.

Род замер. Один из них ступил неосторожно.

С миг стояла тишина, затем голос окликнул:

— Что сие было?

Потом:

— Эй, ты там! Эгберт! Проснись, пьянчуга, и следи за лестницей, кою караулишь!

— А? Чо? Чо такое? — пробормотал невнятный голос поближе.

— Что там вас смутило? — пробормотал более глухой раздраженный голос у очага. — Дважды вы будили меня по пустякам.

Возникло молчание.

Затем первый голос произнес:

— Был шум, капитан, своего рода стук между столов.

— Стук, он говорит! — проворчал капитан. — Крыса, наверное, убирает остатки, ничего более! И ты будишь меня из-за этого? Сделай сие еще раз, и ты впрямь услышишь громкий стук по твоей голове.

Затем этот же голос проворчал про себя:

— Стук, понимаешь ли! Проклятый стук!

Потом снова наступила тишина, затем приглушенное клацанье, когда один из часовых беспокойно переместил свой вес.

Род испустил вздох облегчения — медленный и беззвучный. Он ждал, когда часовой опять начнет храпеть.

Затем он вновь ужом пополз вперед до тех пор, пока не улегся под ближайшим к лестнице столом.

Казалось, что время остановилось.

От очага раздался пронзительный свист и стук, когда Том перевернул табурет, под которым прятался.

Род прыгнул на своего противника. Уголком глаза он видел вскочившего на ноги Туана, неясную дугу его пращи, затем Род врезался в часового, вогнав кулак ему в поддых и сжав горло левой рукой.

Тот сложился пополам. Род слегка рубанул ребром ладони по основанию черепа, как раз под железной шапкой, и часовой обмяк.

Он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как осел часовой на балконе. Другой извивался на камнях, стиснув руки на горле.

Род поднялся по лестнице в пять прыжков. Он нанес часовому скуловорот в челюсть. Глаза у того закатились — отключился он моментально.

Гортань у него была перекошена, зрелище малопривлекательное. Но в этом ему повезло, будь это прямое попадание, его трахея была бы уничтожена.

Его спутнику не достало такого везения — камень пробил ему лоб. Кровь залила все его лицо и лужей растекалась по полу.

— Прости меня, старина, — прошептал Туан, когда узрел дело рук своих.

Род никогда не видел лицо юноши таким мрачным.

— Рок войны, Туан, — прошептал он.

— Да, — согласился Туан. — И будь он равен мне, я мог бы тут же забыть об этом. Но человеку моей крови полагается защищать крестьян, а не убивать их.

Род посмотрел на невеселое лицо юноши и подумал, что именно такие люди, как Логайры, давали аристократии то малое оправдание, которое она имела.

Том бросил один лишь взгляд и с грозным выражением лица отвернулся связать оставшегося.

Был только один убитый; капитан и карауливший лестницу лежали, надежно скрученные черной нитью Тома.

Том поднялся, сердито глядя на Туана.

— То было хорошо сделано, — проворчал он. — Ты вывел из строя двоих из них и сумел пощадить одного, ты лихой боец. А что до одного убитого, то не скорби о нем, ты едва ли мог получить время для лучшего прицеливания.

Лицо Туана стало озадаченным от смущения. Он не мог, по справедливости, возражать против манеры Тома, и все же как-то не по себе получать отеческий совет и прощение от крестьянина.

Род дал ему выход.

— Ты спал там? — Он ткнул большим пальцем в сторону двери, охранявшейся часовыми.

Вопрос пробился сквозь рассеянность Туана, юноша обернулся, посмотрел и кивнул.

— Ну, значит, здесь и будет Пересмешник. — Род посмотрел на Тома. — Капитан внизу был одним из личных кадров Пересмешника?

— Да.

— Значит, остаются еще двое. Каковы шансы, что оба находятся в этих комнатах, по обе стороны от комнаты Пересмешника? — Когда Том потянул себя за нижнюю губу и кивнул, Род продолжил: — Значит, по одному на каждого из нас. Вы, ребята, берите приспешников, а я Пересмешника.

Он повернулся к двери. На плечо ему упала мясистая рука Тома.

— Это как же так? — проворчал крестьянин. — Как это Пересмешник стал твоей добычей, а не моей?

Род усмехнулся.

— Я человек, стоящий посередине, помнишь? Кроме того, какой у тебя пояс?

— Коричневый, — признался Том.

— А у Пересмешника?

— Черный, — неохотно ответил Том. — Пятый дан.

— У меня черный, восьмой дан. Ты берешь приспешника.

— Что это за болтовня о поясах? — нахмурился Туан.

— Просто спор о юрисдикции, не беспокойся об этом. — Род повернулся к центральной двери.

Большой Том снова схватил его за руку.

— Мастер, — и на этот раз он, похоже, употреблял это выражение всерьез. — Когда с этим будет покончено, ты должен научить меня.

— Да, разумеется, все, что угодно. Ты у меня получишь диплом колледжа, только давай покончим с этим, идет?

— Спасибо, — усмехнулся Том, — но у меня уже есть диплом доктора.

Род сделал переоценку, затем уставился на него.

— Чего?

— Теологии.

Род кивнул.

— Это укладывается. Слушай, ты ведь не выдвинул каких-нибудь новых атеистических теорий, а?